Проект реализуется с использованием гранта
Президента Российской Федерации
Продолжаем обзор печатных изданий Саратова времен Гражданской войны. На очереди – художественный сборник, выпущенный политотделом Юго-Восточного фронта в октябре 1919-го, ко второй годовщине революции.
На обложке безымянный художник изобразил руку с факелом, а на обороте – сидящего у костра солдата. В клубах дыма от костра проступают здания клуба, библиотеки и народного университета, возле которых прогуливаются бородатые обыватели.
Над ними, тоже в завихрениях дыма, справа нарисована крестьянская семья. Слева жандарм с шашкой прогуливается следом за мужиком в картузе, перед которым шествует корова или, может быть, вол. Стоящая на коленях селянка что-то вставляет жандарму под крылья, растущие из-под его поясного ремня. Что в целом символизирует композиция, понять сложно, но явно нечто революционное. Возможно, думы солдата-крестьянина о тяготах прошлого и надеждах на образование в бревенчатых зданиях университета и библиотеки.
Редакционный материал идет под эпиграфом из товарища Зиновьева: «Еще одна просьба к вам: НЕ ТЕРЯЙТЕ СВЯЗИ!». Задачи издания заявлены недвусмысленно:
«Приступая к изданию настоящего журнала, Политотдел фронта ставит себе целью связать и объединить работу отдельных своих сотрудников и всех влитых в армию партийных товарищей, строго централизовать ее и подчинить определенной политической линии… Каждый коммунист, каждый красноармеец должен писать о том, что видит, что слышит, что, по его мнению, необходимо организовать, что уничтожить. Участие в корреспондировании самих красноармейцев в самом широком масштабе обеспечит жизненность журнала и послужит лучшим корректором работы редакции… Красноармейские работники должны почерпнуть материал для ежедневных групповых бесед в красноармейской среде и упорной, энергичной работой достигнуть той спайки, которая так необходима нам».
В итоге «мы должны, как на экране, увидеть результаты производительности партийных ячеек и отдельных ответственных товарищей в прямом их назначении – распространении и укреплении идеи и могущества Р. К. П.», – говорится в предисловии.
На второй странице – еще не ставший каноническим портрет Владимира Ильича Ульянова (Н. Ленина), не успевшего стать просто Лениным.
Далее идет статья «Великая октябрьская революция» столичного публициста – члена бюро Московского Комитета РСДРП(б) Иллариона Виссарионовича Мгеладзе, творившего под псевдонимом Илья Вардин. В советских учебниках эта трескучая риторика цвела десятилетиями, но в 1919 году она только формировалась:
«Власть – это наше главное завоевание, – не скрывает Мгеладзе. – Советы могли осуществлять требования трудящихся только потому, что власть была в их руках. Крестьяне могли получить землю, рабочее государство могло стать хозяином фабрик и заводов, все угнетенные классы и нации России могли получить освобождение только потому, что два года тому назад вооруженной рукою рабочих и солдат была свергнута власть буржуазии».
И дальше – привычный набор знаков-символов из партийного словаря: «Переход власти к партии большевиков являлся переходом господства в руки рабочего класса, поддерживаемого подавляющим большинством крестьянства. В то время наши враги не хотели признать, что это так, им было выгодно кричать о том, что большевики это – «кучка захватчиков». Но теперь все согласны в том, что приход большевиков означал выступление на государственную арену пролетариата».
В газетной практике это называлось «гнать строкаж» и диктовалось прямой зависимостью размера гонорара от объема текста. Но в первые годы советской власти гонорар был понятием эфемерным. Вокруг голод, разруха и массовое истребление населения. К чему, казалось бы, плодить ахинею для безграмотных солдат?
А Мгеладзе все не мог остановиться: «Власть нужна тому классу, который ее держит в руках. В руках господствующего класса власть является средством для сохранения и укрепления его господства. Власть существует для того, чтобы господствующий класс мог держать в повиновении другие классы, чтобы он имел возможность перестраивать жизнь по своему желанию и согласно своим интересам».
Как видим, графоманов и диктатура пролетариата не остановила.
«Красные воины, в ваших руках – грозный меч революции. Разите им смелей! Кончайте войну победой!», – буквально кричал автор.
Через несколько лет Илларион Виссарионович закономерно пал жертвой другого грузинского графомана с тем же отчеством.
На следующей странице – наш земляк из Аткарска, прославленный крестьянский поэт Петр Орешин со стихотворением «Рассвет».
Он пышет, пышет, красный,
С верхушек сосен льет.
И вовсе не напрасно
В степи запел завод.
Запел, в снегах кочуя,
Зарю стальной гудок.
Сметает тьму ночную
Златой метлой Восток.
Всю ночь галдели волки
И падал белый снег...
В глухом, степном поселке
Поднялся человек.
Надел зарю-рубаху,
Ступил на степь-руду
И сшиб широким взмахом
Последнюю звезду!
…
Где грань полетам нашим?
Склонилась ниц заря
Перед лицом бесстрашным
Гиганта-Октября!
И далее в том же духе, читателям это нравилось. На первую книгу Орешина написал рецензию Есенин.
За уголком поэзии – кружок философии, «Необходимость действительности» канувшего в Лету Л. Авенира.
«Необходимость действительности бросила нас всех в суровый круг – для хозяйства и жизни нужны свобода, мир, нужны те запасы, которые мы бросаем на войну. Но без войны мы не можем достать мира, не сможем получить, что надо для хозяйства. И так долго продолжаться не может. Этот круг должен быть разорван и разорван в направлении не сжимания наших расходов, а в направлении приобретения, отнятого у нас. Мы должны вернуть отнятое у нас и получить свободу мирно жить. Вся наша политическая и экономическая жизнь впирается в военную. От нашего ведения войны зависит все. Победив, мы получим все, что надо для хозяйства, получим мир, и то, о чем говорит советская класть, станет фактом, каждый будет обеспечен в его завтрашнем дне».
Не верю, что солдаты у костра что-либо понимали в этих суровых кругах. «Экономическая жизнь впирается в военную». Может, упирается? Тогда в общих чертах понятно. «Чтобы наладить жизнь, нужно было убить войну». Тоже особо не поспоришь.
На восьмой странице – «Тени прошлого» И. Б-ва.
«Ночь. Смольный.
В небольшой комнатке, с разбросанными по углам разнокалиберными мягкими креслами, за непокрытым столом сидит семь-восемь членов петроградского военно-революционного комитета... Пока – все люди малозаметные, известные только в рабочей среде. Напряженная, нервная тишина методически прорезывается отдельным говором. Входят и выходят исполнители, руководители уличных боев и приносят извне отблески тревожной суеты. Некоторые товарищи, затомившиеся в беспрерывной работе, дремлют в креслах – смены не бывает...
Тихо приоткрылась дверь. Кто-то вошел без звука. В стареньком пиджаке, в засаленных на коленях брюках, руки в карманах. Вошел и стал около. Не повернулось ни одной головы, не раздалось ни одного отвлеченного слова – но невольно всем существом чувствовалось, что вот ОНА, сила, сейчас здесь... Сила могучая, стихийная. Под широким лбом сидели спокойные, глубокие глаза. Твердая, непоколебимая вера сквозила в них.
...Великий Ильич также молча и ушел. Но тверже и резче полилась речь других…
Утром мир узнал о рождении Советской Республики».
Круто.
И, вероятно, для контраста с интимными переживаниями от встречи с широким лбом Ильича, следом печатаются строчки рабочего Александра Елькина:
Тебе, заступница рабочего народа,
Сердечный я привет передаю.
Тобою завоевана свобода
В родном краю.
Восстала ты так грозно, величаво
И власть царей, царьков разбила навсегда.
Я с радостью великою на сердце
Приветствую защитницу труда.
В кровавых схватках с белой бандой
Ты потеряла много храбрецов...
Мы помним, знаем их и каждую могилу
Украсили гирляндами цветов.
Все угнетенные трудящиеся массы
Всех стран, всех рас приветствуют тебя
Через моря, пустыни, океаны,
Твой ясный путь и цели полюбя.
И снова пафосные строки, на этот раз – о милости к павшим врагам некоего Ефимова.
«Мне холодно», – стонал пленный. «Укройте его», – сказал я. Его положили на стол и прикрыли шинелью. «Воды как хочется», – продолжал раненый. Я приказал принести стакан чаю. Раненый открыл глаза и пальцем позвал меня к себе и тихо, почти собрав свои силы, шептал. «Я виноват... Это я там... растерзал безвинных людей... А скажите, вы тоже из тех... из красных?.. Я ответил утвердительно. «Большевик значит, – продолжал больной. – И такой хороший человек... Ведь я как зверь, как тиран поступил, а меня поят и укрывают.... О, если бы жизнь мне вернуть, я бы...»
Поздно было раскаяние. Смерть вырвала жизнь у прозревшего зверя».
Эффектная строчка, ее можно и в песню уложить.
Например, в такую, размещенную под притчей Ефимова:
Наш красный флаг над миром реет,
СимвОл страданий и труда,
Все, все, кому он сердце греет,
Спешите массами сюда –
В семье единой только сила.
Зовет он на последний бой,
Кого судьба жестоко била,
Чей век был мукою сплошной.
Спешите все под знамя воли!
Благая цель одна у нас:
Всех братьев вырвать из неволи.
Уж близок этот светлый час!
Подписано псевдонимом: красноармеец Флорентий Шишин. Можно только гадать, какие побудительные мотивы присутствовали у редактора, пустившего в печать этот «симвОл страданий».
Впрочем, если вооруженные Шишины осаждали редакцию, то не каждый бы устоял. Там следом «пролетарский певец» Н. Федусов напечатан:
Звенят где-то песни чудесные,
Песни счастья, свободы труда.
Различаю в них чувства воскресные,
Нас зовущие властно к борьбе.
Они о великой борьбе говорят
За счастье рабочего класса,
И песни, меня обжигая, летят
К тебе, пролетарская масса.
В груди моей силы растут, пробуждаются.
Творить я безумно хочу!
И песни растут и рождаются,
И к ним я, как птица, лечу.
Но кто этот смелый, могучий певец,
Что сеет зерно лучезарной надежды?..
О, это поэт – пролетарий певец,
Глашатай идей коммунизма.
«Творить я безумно хочу!». Да мы видим…
Завершает сборник «Новая сказочка о сером козлике». Не смешная, но с иллюстрациями.
Алексей Голицын