Продолжаем обзор печатных изданий Саратова времен Гражданской войны. На очереди – художественный сборник, выпущенный политотделом Юго-Восточного фронта в октябре 1919-го, ко второй годовщине революции.

На обложке безымянный художник изобразил руку с факелом, а на обороте – сидящего у костра солдата. В клубах дыма от костра проступают здания клуба, библиотеки и народного университета, возле которых прогуливаются бородатые обыватели.

Над ними, тоже в завихрениях дыма, справа нарисована крестьянская семья. Слева жандарм с шашкой прогуливается следом за мужиком в картузе, перед которым шествует корова или, может быть, вол. Стоящая на коленях селянка что-то вставляет жандарму под крылья, растущие из-под его поясного ремня. Что в целом символизирует композиция, понять сложно, но явно нечто революционное. Возможно, думы солдата-крестьянина о тяготах прошлого и надеждах на образование в бревенчатых зданиях университета и библиотеки.

Редакционный материал идет под эпиграфом из товарища Зиновьева: «Еще одна просьба к вам: НЕ ТЕРЯЙТЕ СВЯЗИ!». Задачи издания заявлены недвусмысленно:

«Приступая к изданию настоящего журнала, Политотдел фронта ставит себе целью связать и объединить работу отдельных своих сотрудников и всех влитых в армию партийных товарищей, строго централизовать ее и подчинить определенной политической линии… Каждый коммунист, каждый красноармеец должен писать о том, что видит, что слышит, что, по его мнению, необходимо организовать, что уничтожить. Участие в корреспондировании самих красноармейцев в самом широком масштабе обеспечит жизненность журнала и послужит лучшим корректором работы редакции… Красноармейские работники должны почерпнуть материал для ежедневных групповых бесед в красноармейской среде и упорной, энергичной работой достигнуть той спайки, которая так необходима нам».

В итоге «мы должны, как на экране, увидеть результаты производительности партийных ячеек и отдельных ответственных товарищей в прямом их назначении – распространении и укреплении идеи и могущества Р. К. П.», – говорится в предисловии.

На второй странице – еще не ставший каноническим портрет Владимира Ильича Ульянова (Н. Ленина), не успевшего стать просто Лениным.

Далее идет статья «Великая октябрьская революция» столичного публициста – члена бюро Московского Комитета РСДРП(б) Иллариона Виссарионовича Мгеладзе, творившего под псевдонимом Илья Вардин. В советских учебниках эта трескучая риторика цвела десятилетиями, но в 1919 году она только формировалась:

«Власть – это наше главное завоевание, – не скрывает Мгеладзе. – Советы могли осуществлять требования трудящихся только потому, что власть была в их руках. Крестьяне могли получить землю, рабочее государство могло стать хозяином фабрик и заводов, все угнетенные классы и нации России могли получить освобождение только потому, что два года тому назад вооруженной рукою рабочих и солдат была свергнута власть буржуазии».

И дальше – привычный набор знаков-символов из партийного словаря: «Переход власти к партии большевиков являлся переходом господства в руки рабочего класса, поддерживаемого подавляющим большинством крестьянства. В то время наши враги не хотели признать, что это так, им было выгодно кричать о том, что большевики это – «кучка захватчиков». Но теперь все согласны в том, что приход большевиков означал выступление на государственную арену пролетариата».

В газетной практике это называлось «гнать строкаж» и диктовалось прямой зависимостью размера гонорара от объема текста. Но в первые годы советской власти гонорар был понятием эфемерным. Вокруг голод, разруха и массовое истребление населения. К чему, казалось бы, плодить ахинею для безграмотных солдат?

А Мгеладзе все не мог остановиться: «Власть нужна тому классу, который ее держит в руках. В руках господствующего класса власть является средством для сохранения и укрепления его господства. Власть существует для того, чтобы господствующий класс мог держать в повиновении другие классы, чтобы он имел возможность перестраивать жизнь по своему желанию и согласно своим интересам».

Как видим, графоманов и диктатура пролетариата не остановила.

«Красные воины, в ваших руках – грозный меч революции. Разите им смелей! Кончайте войну победой!», – буквально кричал автор.

Через несколько лет Илларион Виссарионович закономерно пал жертвой другого грузинского графомана с тем же отчеством.

На следующей странице – наш земляк из Аткарска, прославленный крестьянский поэт Петр Орешин со стихотворением «Рассвет».

Он пышет, пышет, красный,

С верхушек сосен льет.

И вовсе не напрасно

В степи запел завод.

Запел, в снегах кочуя,

Зарю стальной гудок.

Сметает тьму ночную

Златой метлой Восток.

Всю ночь галдели волки

И падал белый снег...

В глухом, степном поселке

Поднялся человек.

Надел зарю-рубаху,

Ступил на степь-руду

И сшиб широким взмахом

Последнюю звезду!

…

Где грань полетам нашим?

Склонилась ниц заря

Перед лицом бесстрашным

Гиганта-Октября!

И далее в том же духе, читателям это нравилось. На первую книгу Орешина написал рецензию Есенин.

За уголком поэзии – кружок философии, «Необходимость действительности» канувшего в Лету Л. Авенира.

«Необходимость действительности бросила нас всех в суровый круг – для хозяйства и жизни нужны свобода, мир, нужны те запасы, которые мы бросаем на войну. Но без войны мы не можем достать мира, не сможем получить, что надо для хозяйства. И так долго продолжаться не может. Этот круг должен быть разорван и разорван в направлении не сжимания наших расходов, а в направлении приобретения, отнятого у нас. Мы должны вернуть отнятое у нас и получить свободу мирно жить. Вся наша политическая и экономическая жизнь впирается в военную. От нашего ведения войны зависит все. Победив, мы получим все, что надо для хозяйства, получим мир, и то, о чем говорит советская класть, станет фактом, каждый будет обеспечен в его завтрашнем дне».

Не верю, что солдаты у костра что-либо понимали в этих суровых кругах. «Экономическая жизнь впирается в военную». Может, упирается? Тогда в общих чертах понятно. «Чтобы наладить жизнь, нужно было убить войну». Тоже особо не поспоришь.

На восьмой странице – «Тени прошлого» И. Б-ва.

«Ночь. Смольный.

В небольшой комнатке, с разбросанными по углам разнокалиберными мягкими креслами, за непокрытым столом сидит семь-восемь членов петроградского военно-революционного комитета... Пока – все люди малозаметные, известные только в рабочей среде. Напряженная, нервная тишина методически прорезывается отдельным говором. Входят и выходят исполнители, руководители уличных боев и приносят извне отблески тревожной суеты. Некоторые товарищи, затомившиеся в беспрерывной работе, дремлют в креслах – смены не бывает...

Тихо приоткрылась дверь. Кто-то вошел без звука. В стареньком пиджаке, в засаленных на коленях брюках, руки в карманах. Вошел и стал около. Не повернулось ни одной головы, не раздалось ни одного отвлеченного слова – но невольно всем существом чувствовалось, что вот ОНА, сила, сейчас здесь... Сила могучая, стихийная. Под широким лбом сидели спокойные, глубокие глаза. Твердая, непоколебимая вера сквозила в них.

...Великий Ильич также молча и ушел. Но тверже и резче полилась речь других…

Утром мир узнал о рождении Советской Республики».

Круто.

И, вероятно, для контраста с интимными переживаниями от встречи с широким лбом Ильича, следом печатаются строчки рабочего Александра Елькина:

Тебе, заступница рабочего народа,

Сердечный я привет передаю.

Тобою завоевана свобода

В родном краю.

Восстала ты так грозно, величаво

И власть царей, царьков разбила навсегда.

Я с радостью великою на сердце

Приветствую защитницу труда.

В кровавых схватках с белой бандой

Ты потеряла много храбрецов...

Мы помним, знаем их и каждую могилу

Украсили гирляндами цветов.

Все угнетенные трудящиеся массы

Всех стран, всех рас приветствуют тебя

Через моря, пустыни, океаны,

Твой ясный путь и цели полюбя.

И снова пафосные строки, на этот раз – о милости к павшим врагам некоего Ефимова.

«Мне холодно», – стонал пленный. «Укройте его», – сказал я. Его положили на стол и прикрыли шинелью. «Воды как хочется», – продолжал раненый. Я приказал принести стакан чаю. Раненый открыл глаза и пальцем позвал меня к себе и тихо, почти собрав свои силы, шептал. «Я виноват... Это я там... растерзал безвинных людей... А скажите, вы тоже из тех... из красных?.. Я ответил утвердительно. «Большевик значит, – продолжал больной. – И такой хороший человек... Ведь я как зверь, как тиран поступил, а меня поят и укрывают.... О, если бы жизнь мне вернуть, я бы...»

Поздно было раскаяние. Смерть вырвала жизнь у прозревшего зверя».

Эффектная строчка, ее можно и в песню уложить.

Например, в такую, размещенную под притчей Ефимова:

Наш красный флаг над миром реет,

СимвОл страданий и труда,

Все, все, кому он сердце греет,

Спешите массами сюда –

В семье единой только сила.

Зовет он на последний бой,

Кого судьба жестоко била,

Чей век был мукою сплошной.

Спешите все под знамя воли!

Благая цель одна у нас:

Всех братьев вырвать из неволи.

Уж близок этот светлый час!

Подписано псевдонимом: красноармеец Флорентий Шишин. Можно только гадать, какие побудительные мотивы присутствовали у редактора, пустившего в печать этот «симвОл страданий».

Впрочем, если вооруженные Шишины осаждали редакцию, то не каждый бы устоял. Там следом «пролетарский певец» Н. Федусов напечатан:

Звенят где-то песни чудесные,

Песни счастья, свободы труда.

Различаю в них чувства воскресные,

Нас зовущие властно к борьбе.

Они о великой борьбе говорят

За счастье рабочего класса,

И песни, меня обжигая, летят

К тебе, пролетарская масса.

В груди моей силы растут, пробуждаются.

Творить я безумно хочу!

И песни растут и рождаются,

И к ним я, как птица, лечу.

Но кто этот смелый, могучий певец,

Что сеет зерно лучезарной надежды?..

О, это поэт – пролетарий певец,

Глашатай идей коммунизма.

«Творить я безумно хочу!». Да мы видим…

Завершает сборник «Новая сказочка о сером козлике». Не смешная, но с иллюстрациями.

Алексей Голицын